Кличка Жало досталась ему как пережиток того времени, когда его друг Пашка, будучи ещё подростком, с упорством, достойным лучшего применения, почти каждые выходные выезжал в лес на полигон, чтобы угробить время на махание деревянным мечом. Не зная другой жизни, Жало с энтузиазмом принимал участие во всех ролевых играх, куда встревал Пашка. В самих игрушках Жало непосредственного участия никогда не принимал, но, неотлучно следуя за Павлом, с интересом наблюдал за игроками и фантазировал в меру своих возможностей.
Он часто представлял себе, как включается в ту или иную битву и неизменно побеждает. Это всегда была драка один на один, всегда с достойным соперником, но Жало был ловок и увёртлив, поэтому ему всегда удавалось найти слабое место в доспехе врага и поразить его.
Впрочем, это были лишь мечты, а на деле Жалу приходилось довольствоваться в основном кухонными работами, где он не менее успешно сражался с картошкой и хлебом, салом и консервными банками.
Подобная хозяйственная жизнь Жало не тяготила, потому что здесь ему доставалось и внимание девушек, и было достаточно времени помечтать. Жало был красив, изящен и пользовался успехом почти у всех. Особенно льстило ему, когда девчонки начинали из-за него спорить, пусть даже предметом спора был вопрос, кто с ним будет чистить овощи для супа.
К тому, что все восхищались его внешностью, Жало давно привык. Но, несмотря на все свои достоинства, Жало понимал, что Павел в их паре главный. В то же время и Пашка осознавал, что своей популярностью во многом обязан Жалу, который был для него своеобразным ключом, открывавшим дверь практически в любую компанию.

Игровой период в жизни Пашки закончился, когда молодой человек не сумел поступить в институт и пошёл работать лаборантом в институт органического синтеза. Армия ему не грозила. Справка из психдиспансера охраняла более чем надёжно. В одиннадцатилетнем возрасте стресс от смерти матери надолго упрятал его в так называемую клинику неврозов. Стресс прошёл, а справка осталась, как остались и ночные кошмары. От кошмаров можно было принимать флуоксетин. Работать это не мешало, по вечерам проводить время с друзьями – тоже.

И не только с друзьями. У Павла появилась девушка. Невысокая, крепенькая, с удивительно гладкой кожей, Наталия к тому же была экспериментатором во всех отношениях. Она с такой же лёгкостью соглашалась на любые новинки в постели, как и на незнакомые блюда в китайском ресторане.
Такая свобода в отношении секса Павла устраивала, потому что позволяла скрывать свою маленькую слабость – на раскачку ему иногда приходилось тратить больше времени, чем ему хотелось бы. Вот если бы у него было такое же стальное лезвие, как у Жала, Павел был бы абсолютно счастлив. Поэтому Жало сопровождал Павла даже на интимных свиданиях – для придания уверенности в себе. Натали, похоже, на присутствие Жала было абсолютно наплевать.
Неудовлетворённость собой привела Павла к новым знакомствам. Хотя абсолютно новыми их называть, наверное, было бы неверно. Пара молодых учёных из отдела на другом этаже предложила парню втихаря опробовать новый препарат, который они уже довольно долго изучали на крысах и ждали момента предложить начальству начать оформление документов для аппробации на людях. Новшество своё они назвали «СМ» - «супермен», «сверхмужчина» или «стимулятор мужской» - как хочешь, так и расшифровывай. Ребята коллективно решили, что проще будет получить это разрешение, если они уже будут иметь хотя бы несколько положительных примеров на практике.
Теперь, когда Павел собирался на свидание с Натали, он перед уходом заглядывал к друзьям и брал заветную пробирочку. И, как будущий учёный, он старательно записывал все свои ощущения после приёма каждой новой дозы.
Сегодня должна была состояться очередная встреча с Наталией. Юноша зашёл в лабораторию друзей, но их там не оказалось. Он пошарил взглядом по столам, отыскивая заветное средство. Как и полагалось уважающей себя лаборатории, пробирок там был миллион и ещё немножко. Пашка достал мобильник и нажал кнопку быстрого вызова.
- Лёх, а где вы? А то я тут зашёл к вам, а никого нет. А мне бы сейчас пробирочку... Ага... вытяжка у окна... Вижу! Во втором ряду... Что? Номер на просвет? Понял. Да чего повторять-то? Вот она, хорошая моя! Что?! Добавили псилоцина? А это что? Ладно, давай без твоей химии. Так бы и сказал, что ещё круче подействует. Спасибо, Лёх, ты настоящий друг. До завтра. Разумеется всё запишу, - со старательно изображаемой уверенностью ответил парень и ещё раз проверил, запер ли дверь лаборатории.
Заветная пятикубиковая пробирка была надёжно запакована в пенал от ручки, перетянута скотчем и покоилась во внутреннем нагрудном кармане Павла. Жало знал это точно, хотя и не видел, когда его друг успел получить новую порцию зелья. Жало присоединился к Павлу чуть позже, когда тот покидал свою рабочую комнату. Вдвоём им было не так страшно проходить через неосвещённый вечером двор.
Насколько Жало знал, Павел не первый раз выносил из лаборатории подобные пробирки и каждый раз успешно. Но, тем не менее, сегодня он нервничал всё больше. Жало ощущал, как от напряжения дрожали руки друга, какая мокрая была у него ладонь, когда он вытер её о штанину после того, как положил ключи в барсетку. Жало в последнее время хоть и мало что понимал в отношениях Павла с людьми, но старался всегда и всюду сопровождать Пашку, если была такая возможность.
С некоторых пор и Павел стал предпочитать ходить с Жалом. Особенно, когда выносил пробирки со стимулятором, как сегодня. Юноша давно уже стал замечать за собой что-то вроде паранойи – ему казалось, что в тёмном дворе его обязательно будут ждать как раз в тот вечер, когда он будет нести очередную дозу. Разумом понимал, что с ним ничего не случится. Охрана чужих на территорию института не пускала, поэтому Павлу ничего не грозило. Но он всё же чувствовал себя гораздо увереннее, если Жало был рядом.
И сейчас Пашка шёл, стараясь вести себя так, словно он просто идёт с работы домой, как всегда. Чтобы не думать о преследующем его страхе, он стал вспоминать о Натали. Это был неплохой способ отвлечься от неприятных навязчивых мыслей – сделать навязчивыми приятные.
Да, думать о светловолосой красавице с гладкой ухоженной кожей было занятием в высшей степени приятным. Прикосновение к её коже даже в мечтах сразу вызывало тесноту в джинсах. Пашка представил себе, как его пальцы чуть трогают губы Натали, соскальзывают на её шею, дальше, преодолевают сопротивление верхней пуговки на блузке и продолжают путешествие ниже, вызывая знакомые ощущения в собственном теле. Следующая пуговка открывает взгляду такие линии, что перехватывает дыхание. Особенно напрягают проступающие сквозь ткань отвердевшие соски подруги. Пашка чуть спотыкается от нахлынувшего жара и облизывает пересохшие вдруг губы. Пальцы следом за глазами продолжают движение вниз, навстречу движению снизу вверх собственной плоти. У Наталии кожа на животе особенно мягкая, и от памяти рук ощущения тела нарастают всё сильнее.
К месту назначенной встречи Павел добирается здорово возбуждённый. Уже на подходе он отключает мобильник, чтобы сегодня уже ничто не помешало ему насладиться компанией Натали.

В этот раз от приёма препарата сперва появилось чувство полёта, длилось оно недолго, было сродни лёгкому опьянению, и сил у Пашки прибавилось больше, чем бывало прежде. Краски вокруг стали ярче и сочнее. И ароматы тоньше и изысканее. И даже вкус у пива изменился, причём, как это ни странно, в лучшую сторону. А Наталия... Она тоже стала ярче. Запах её тела для Павла был лучше любых парфюмов. И с каждой следующей пуговкой этот запах всё сильнее распалял его желание.
Вот она – сбывшаяся мечта. Павел неторопливо, даже медленно проделывал всё то, что совсем недавно лишь представлял себе. Взбудораженное сознание остро реагировало на любые несоответствия с его мечтами, и любая деталь, выбивающаяся из чётко придуманного порядка образов, начинала Павла раздражать. Поэтому, когда Ната сама потянула его в другую комнату, он даже немного рассердился на неё.
От пуговки к пуговке напряжение начало понемногу отступать. Но пуговичек оказалось чуть больше, чем он ожидал, поэтому его снова захлестнула непонятная злоба. Павел с помощью Жала рванул на девушке блузку, попросту срывая её. В полумраке комнаты тело подруги белело на кровати просто ослепительно. И эта белизна была вызывающей.
Пашка касался и касался этой белизны, этой мягкой кожи руками, щекой, языком, словно пробовал её на вкус. Его язык оставил мокрую дорожку между грудей Натали, по животу и дальше, ниже.
- Он тоже хочет, - неожиданно кивнул Павел в сторону Жала. Девушка лишь томно прогнулась в талии.

Жало следом за другом самым кончиком прошёлся по тонкой, нежной коже между грудей Натали, вниз по животу, чуть задержавшись в ямке пупка, и дальше, ниже. Шелковистый пушок расступается... Жало начинает чуть надавливать. Наталия вскрикивает, дёргается и резко отталкивает Жало от себя. В ответ возмущённо вскрикивает Павел:
- Ах, ты! Сучка! – удар наотмашь отбрасывает пытающуюся подняться девушку обратно на мятую простыню.
Она испуганно смотрит на искажённое злостью лицо Павла и пытается отползти на другой край кровати, опасливо косясь на его друга. Раздражение бьёт в голову. Павел в приступе гнева набрасывается на тело Натали, уже не думая о наслаждении, но лишь о мести. И Жало, ничего не понимая, накидывается на девушку вместе с ним, входит в неё раз, снова, погружается в тело ещё и ещё. Жало равномерно бьётся в её тело, не реагируя на сопротивление девушки, которое постепенно ослабевает, и солёная жидкость омывает девичье тело, которое наконец-то перестаёт дёргаться и замирает под его лезвием, в тот самый момент пробившим сердце девушки.